Капитан Антиамерика

• Павел Казарин
• 5.05.2025, 12:22

«Эффект Трампа» – отнюдь не только об экономике.

Капитан Антиамерика. Первые 100 дней Дональда Трампа принято мерить экономикой. Рецессией. Тарифами. Мировым экономическим кризисом. 47-й президент США решил, что его страна должна больше производить и больше продавать – и готов не останавливаться ни перед чем. В итоге мир покрыли тарифные угрозы, неуверенность и волнение на биржах. Экономисты ищут параллели с законом Смута – Хоули, президентством Герберта Гувера и его детищем – Великой депрессией.

Но в том-то и дело, что «эффект Трампа» – отнюдь не только об экономике.

Президент США действительно может считать, что нынешнее положение Соединенных Штатов порочное. Что эмиграция производств в другие страны несправедлива. Что быть гарантом безопасности для союзников – расточительство. Что не США должны покупать товары со всего мира, а весь мир должен покупать американское и платить за защиту. Его беда только в том, что эта система сложилась как результат послевоенной реальности. В которой стоимость труда США росла, надежность американской финансовой системы тоже, потому весь мир вкладывался не в американское производство, а в облигации американского госдолга. Просто потому, что занимать Соединенным Штатам было удобно и безопасно. Так же, как жить под американским зонтиком безопасности.

Дональда Трампа может злить эта ситуация. Он может поссориться со всем миром ради восстановления статус-кво. Проблема лишь в том, что недостатки любой системы часто являются продолжением ее преимуществ. И вы не можете обнулить то, что вам не нравится, без обнуления того, что вам нравится.

После Второй мировой США перестали быть одним только экономическим гигантом. Они подняли на флаги лозунги глобальных ценностей. Превратились в магнит для тех, кто пытался вырваться из-под гнета коммунистических диктатур. В то время, когда мир стал двухполярным, столицей коллективного Запада стал Вашингтон.

После 1991 года обрушение советского полюса только укрепило этот статус. Демократия и свобода перестали быть одной из развилок – став вместо этого магистральным шоссе. Мир напоминал Comic Con, в котором страны косплеили триумфатора и перенимали у него правила жизни. Вашингтон превратился в маяк, и этот маяк не имел альтернатив.

Гилберт Честертон писал о том, что Рим полюбили не за величие – Рим стал великим, потому что его полюбили. Соединенные Штаты влюбляли не джинсами и не Coca-cola – а «небесным подобием» того и другого. Голливуду было проще, чем любому другому центру киноиндустрии. Потому что продавать миф о стране гораздо легче, если у вашего мифа есть гарантированные покупатели.

Мир знал, куда бежит Форест Гамп – он бежит к глобализации, свободе и первому темнокожему президенту. Мир понимал, почему спасают рядового Райана – потому что лендлиз, план Маршалла и Западный Берлин. Мир видел, зачем нужны ковбои – ведь их наследием было право собственности и торжество закона.

От каждого героя американской литературы, от каждого персонажа кинематографа можно было провести символическую нить в настоящее время – чтобы потом объявить эту линию маршрутным письмом к свободе. Герои «Титаника» плыли в Америку Кеннеди и Рейгана. Индиана Джонс искал артефакты прошлого на правах представителя светлого будущего. А Джон Макклейн привлекал не только личной харизмой, но и декорациями страны, которую он то и дело спасал на Рождество.

Символический образ невозможен без фундамента. И в последние полвека весь символический капитал Соединенных Штатов опирался на американскую же реальность. В этой реальности были Iphone и демократия, жевательная резинка и свобода слова, чизбургер и борьба за права. Мы жили в пространстве, где только 41 год отделял Барака Обаму от Мартина Лютера Кинга – и это позволяло нам говорить о триумфе последнего. А значит, о триумфе Харви Милка и Эрин Брокович, Джанго и Альдо Рейна, Тони Старка и Стива Роджерса.

Из любой точки американского прошлого историческая прямая вела в известное нам будущее – обеспечивая тем самым гарантированный хэппи-энд. Любой киногерой был прообразом настоящего и потому даже в случае поражения все равно побеждал в глазах зрителя. Символическая роль Соединенных Штатов была оправданием для всех зигзагов ее истории – даря каждому своему поклоннику спасительное «вместо». Зато США помогают бедным. Зато сегодня защищают слабых. Зато противостоят диктатурам.

Теперь все это в прошлом.

Дональд Трамп сломал не только традицию публичной риторики. Не только логику отношений с союзниками и диктатурами. Он также похоронил весь тот символический капитал, который страна накапливала десятилетиями.

47-й президент США отменяет USAID и закрывает «Голос Америки». Назначает лояльных и увольняет профессионалов. Лебезит перед диктаторами и повышает голос на демократии. Дональд Трамп принял решение «выйти в кэш» – и разменивает на это накопленные дублоны репутации и авторитета своей страны.

Отныне Соединенные Штаты – это страна, которая голосует в ООН синхронно с Никарагуа, Эритреей и Беларусью. Объявляет на весь мир, что другие страны целуют ее лидера в задницу. Это страна, которая требует, чтобы жертва капитулировала перед агрессором, чтобы не мешать Вашингтону вести бизнес с Москвой.

Дональд Трамп перелицевал не только американскую политику. Он заодно отобрал у американского образа всю его «нравственную правоту». Ту, которая опиралась на роль и значение Соединенных Штатов для остального мира. Ту моральную правоту, которая позволяла сопереживать Скарлетт О’Хара и Джону Рембо, Клинту Иствуду и Мартину Риггсу.

Величие США строилось не только на экономическом могуществе. В его фундаменте – доверие к американским институтам и имидж надежного партнера. Стабильность доллара и независимость Федеральной резервной системы. Профессионализм бюрократии и верховенство закона. Лидерство в международных организациях и публичная роль стража демократии. Все то, от чего отказывается сегодня 47-й президент США.

Разрушая символический капитал ради экономики, Дональд Трамп обнуляет сразу все. Американская мечта больше не рифмуется с этикой. Джинсы перестали быть дресс-кодом демократии. Соединенные Штаты избавились от ролевой модели «образца для подражания». И даже если на следующем электоральном витке нынешний президент уступит кресло своему оппоненту, память о том, что 77 млн американцев выбрали курс Дональда Трампа, никуда не исчезнет.

У мира был хороший маяк. К сожалению, он угас.

Павел Казарин, «Украинская правда»